Поспешно перевёрнута страница,
Поделены и вещи, и друзья.
Я пью вино, а хочется напиться,
Но гордость утверждает, что нельзя.

Извилистые пыльные дороги
Вели не в Рим, а к глупому концу.
И кажется, что еле держат ноги,
Да только падать как-то не к лицу.

И я стою… Напутствия излишни,
Ведь каждый шаг – как будто по ножу.
Да будет мне свидетелем Всевышний:
Держусь сама, но больше не держу.

И если вдруг снегами запорошит
Твою дорогу в предрассветной мгле,
И ты тепла захочешь, мой хороший,
Звони… Кому угодно. Но не мне!

 

Рассказать бы тебе откровенно о том, что гложет,
Что проходит разрядами по обнаженной коже,
Что крадет мои сны и доводит почти до дури,
Что рождает внутри ураганы, шторма и бури.

Рассказать бы об этом проклятом сердечном стуке,
Что порой оглушает, о том, как немеют руки,
То и дело нервозно касаясь покорных клавиш,
Как напишешь письмо, а потом - бесконечно правишь.

Как предательский голос дрожит, как объят желаньем
Изливать мои тайны, срываясь, шептать признанья…
И пойти бы мне на поводу у подобных рвений,
Но готово местечко на кладбище откровений.

 

Подумаешь, великая потеря:
Солгал, ушел, не счел приоритетом.
Прости, но я не стану ждать у двери
Твоих шагов… Закончили на этом.

Не так уж  тяжела моя утрата -
Остаться без того, кому не нужен.
Я у себя одна. И я богата
Хотя бы тем, что без тебя - не хуже.

Не стану создавать проблему века
Из догоревшей искры между нами.
Вполне реально жить без человека,
Пускай он и пророс в меня корнями.
 
Не рухнул мир, не дрогнул от  тревоги.
Пожалуй, много чести – ненавидеть
И помнить все… Ведь, знаешь ли, в  итоге:
Обижен тот, кто дал себя обидеть.

 

Ой, да ладно! Не ты ли меня учил
На моральных уродов не тратить сил?
Не прощать оскорблений, грехов, обид,
Никогда не показывать, где болит.

Как, лицо и осанку свою храня,
Быть бесстрашной, как будто на мне броня.
Как не лгать, а, играя порядком слов,
Обходить стороной остроту углов.
 
Не вестись на чужое «В последний раз»,
Как не таять под взглядом горящих глаз
И в душе самолично тушить пожар,
Выдыхать, выпускать нагнетенный пар.

Отбивать наступления вширь и вдоль,
Избавляться от тех, кто приносит боль,
Забывать имена, поджигать мосты…
Поздравляю, по плану сегодня -  ты!

 

 

Стараюсь не хандрить, не обижаться
На время, что ведет меня по краю.
Я счастлива, что мне не восемнадцать,
Что я мудрей и знаю то, что знаю.

Конечно, можно дальше  притворяться
Идеалистом и глаголить ересь…
Но мне не жалко, что давно не двадцать,
Ведь в этом есть особенная прелесть.

Ловлю момент, пытаясь  насладиться,
Расправить парус и поймать свой ветер.
Практически не грустно, что  за тридцать,
Ведь на моих глазах взрослеют дети.

Не сочиняю глупых отговорок,
Не думаю, а  кто  и что там скажет…
К чему печаль, что скоро будет сорок?
Ведь каждый год мне дорог, мил и важен.

Что толку унывать и огорчаться:
У всех одна и та же перспектива.
Плевать на то, что мне не восемнадцать.
Я счастлива, любима и красива!   

 

Разрыдаться прилюдно -  не комильфо.
Все печали свои проживаю сольно:
Я танцую, включив музыкальный фон…
Только это не значит, что мне не больно.

Обсуждать коллективно твои грехи,
Выставлять напоказ, запивать текилой
Я не склонна.. Молчу и пишу стихи.
Только это не значит, что я простила.

Лезть ли в шкаф, если знаешь, что там скелет?
Сколько истин сокрыто на дне бокала?
Я всегда улыбаюсь тебе в ответ,
Только это не значит, что полегчало.

Эта выдержка… То ли великий дар,
То ли просто проклятье, ходьба у края.
Даже если я стойко держу удар,
Это вовсе не значит, что я стальная.

 

Я не жду ни email-ов, ни sms,
Ни вечерних визитов, ни жестов воли.
Я игнорю тебя, как ненужный стресс,
Словно потенциальный источник боли.

Я не верю в «Прости» и в «Последний раз»,
И в случайности тоже уже не верю.
Нет иллюзий, надежды, «счастливых нас»…
Я устала. И я закрываю двери.

Я уже не боюсь тишины ночей,
Шумный город берет меня на поруки.
Одиночество – вовсе не апогей,
Страх прощанья ужасней самой разлуки.

И слова ни к чему. Объяснений ноль.
Вместо тысячи «если» – глоточек чая.
Пустота вытесняет собою боль…
Я тебя отпускаю… И мне легчает…
 

 

Не сыпьте на раны вчерашней солью.
Достоин короны, коня и царства
Не тот, кто кичится своею болью,
А тот, кто  нашел от нее лекарство.

Любой – повелитель своим желаньям,
Но все ж не увязнет в душевной пыли
Не тот, кто упился своим страданьем,
А тот, кто решился его осилить.

Судьба – не любитель слезливых басен.
Всегда побеждает в неравной драке
Не тот, кто всю жизнь глубоко несчастен,
А тот, кто способен сиять во мраке.

Страдать не сложней, чем считать на пальцах.
Печали и радости - в нашей власти.
И я не особо люблю страдальцев,
Как тех, кто не жаждет добиться счастья.

 

Обида – враг моего покоя,
А он мне дорог, а он мне важен,
И я храню его, как святое,
Всегда в дозоре, всегда на страже.

Мой долг – беречься от слез и стресса.
Когда тебе  глубоко за двадцать,
Уже реально неинтересно
Дуть губки, плакать и обижаться.

И пусть другие метают стрелы,
Слова и взгляды, - я все фильтрую.
И не мое, извините,  дело,
Вникать, кого там и что волнует.

Не принимая в свой адрес злости,
Чужой агрессии, негатива,
Намного легче, понятней,  проще
Держаться гордо  и жить красиво.

Не тратя нервы, не портя крови,
Не распыляясь на то и это,
Я, как ценнейшее из сокровищ,
Храню покой – мой источник света.

 

Первая ржавчина въелась в густые кроны,
Чтобы потом расползтись на леса и скверы.
Осень стреляет в упор, не щадя патроны,
И выбивает из сердца остатки веры.

Тучи все ниже, а дни – каждый раз короче,
Жадный сентябрь отбирает остатки света.
Как пережить холода, холода и ночи,
Если на сотню вопросов – ноль пять ответа?

Глупо надеяться все  разложить по полкам,
Есть нестандартные случаи, чувства, люди…
Но, погружаясь в душевную барахолку,
Хочется ясности мыслей, стремлений, судеб,

Видеть хотя бы убогий пример порядка,
Маркировать все   печали конкретным сроком,
Знать, что добро побеждает в неравной схватке
И никому  никогда не выходит боком.

Осень стреляет в упор… Города и лица 
Вязнут в тумане, в котором растаял дворник…
Сопротивляться бессмысленно, мне не скрыться:
Осень внутри и надежно  пустила корни.